Лучшее средство от северного ветра - Страница 5

Что касается меня (сейчас я намерен сделать признание), то Вы мне безумно интересны, дорогая Эмми! Не знаю почему, но знаю, что для этого был довольно яркий повод. Я знаю, впрочем, также, насколько абсурден этот интерес. Он не выдержал бы испытания встречей, независимо от того, как Вы выглядите, сколько Вам лет, какой процент Вашего электронно-почтового обаяния Вы смогли бы захватить на эту встречу и какой процент яркости и остроумия Вашей письменной речи способны передать Ваши голосовые связки, Ваши зрачки и мышцы Вашего лица. Я подозреваю, что единственный источник питания этого «безумного интереса» — мейл-бокс. Любая попытка извлечь его оттуда, вероятно, закончилась бы плачевно. И вот, дорогая Эмми, ключевой вопрос: Вы по-прежнему хотите, чтобы я писал Вам мейлы? (На этот раз мне особенно хотелось бы услышать четкий и ясный ответ.)

Всего Вам самого доброго.

Лео

Через двадцать одну минуту

RE:

Дорогой Лео!

Для одного письма это было даже многовато! У Вас, похоже, полно свободного времени днем. Или Вы пишете без отрыва от производства? Может, Вам даже за это дают отгулы? Или платят как за сверхурочную работу? А налоги Вам за это платить не нужно? Я знаю, у меня острый язык. Но только на письме. И только когда я чувствую себя неуверенно. Лео, Вы внушаете мне это чувство неуверенности в себе. Я уверена лишь в одном: да, я хочу, чтобы Вы продолжали писать мне мейлы, если это Вас не слишком затрудняет.

А если мой ответ показался Вам недостаточно четким и ясным, я попробую выразить это еще раз: ДА, Я ХОЧУ!!!!!!! МЕЙЛОВ ОТ ЛЕО! МЕЙЛОВ ОТ ЛЕО! МЕЙЛОВ ОТ ЛЕО! ПОЖАЛУЙСТА! Я ЖАЖДУ МЕЙЛОВ ОТ ЛЕО!

А теперь Вы мне должны объяснить, почему это у Вас был «довольно яркий повод», а не причина интересоваться мной. Мне это непонятно, но звучит интригующе.

Всего, всего самого доброго (и еще один раз «всего»).

Эмми

Р. S. Ваш мейл был просто супер! Совершенно без юмора, но — супер!

Через день

Тема: С наступающим Рождеством

Знаете что, дорогая Эмми, я, пожалуй, нарушу наши «правила» и расскажу Вам сегодня кое-что о своей жизни. Ее звали Марлен. Еще три месяца назад я написал бы: «Ее зовут Марлен». Сегодня я говорю: «Ее звали». Через пять лет настоящего, лишенного будущего, я наконец нашел дорогу в наше с ней прошлое. Я не стану посвящать Вас в детали наших отношений. Самым лучшим в них были попытки начать все сначала. Поскольку мы оба обожали это занятие, то начинали все сначала каждые пару месяцев. Мы считали друг друга «любовью всей жизни». Но это только когда мы в очередной раз были в разлуке и пытались вновь соединиться. Остальное время мы так не считали.

И вот наконец осенью наступил решающий момент: у нее появился другой. Человек, с которым, по ее словам, можно не только соединиться, но и остаться… (Хотя он был пилотом испанской авиакомпании. Но это неважно.) Когда я об этом узнал, я вдруг свято уверовал в то, что Марлен — «женщина моей мечты» и что я должен сделать все, чтобы не потерять ее навсегда. И пару недель только этим и занимался — делал все и еще чуть-чуть. (От подробностей этой истории я, пожалуй, тоже Вас избавлю.) А она уже почти была готова дать мне — а значит, нам обоим — «последний шанс»: Рождество в Париже. Я собирался (можете смело посмеяться надо мной, Эмми) сделать ей там предложение. Безмозглый кретин. Она ждала только прилета испанца, чтобы рассказать ему про меня и про Париж. Она просто обязана была сделать это, считала она. Мне было как-то не по себе от этой затеи. Да что там «не по себе» — при мысли об этих объяснениях у меня в животе как будто запускали сразу все двигатели испанского аэробуса. Это было 19 декабря. Нет, она не позвонила. Она прислала мне смертоносный мейл: «Лео, ничего не получится. Я не могу. Париж был бы очередной ложью. Прости, пожалуйста!» Как-то так. (Нет, не «как-то так», а именно так, слово в слово.)

Я сразу же написал ответ: «Марлен, я хочу, чтобы ты стала моей женой! Это твердое решение. Я хочу всегда быть с тобой. Теперь я знаю, что могу. Мы должны быть вместе. Доверься мне в последний раз! Давай поговорим обо всем в Париже. Пожалуйста, не отменяй Париж!» И стал ждать ответа. Прошел час, два часа, три часа. Каждые двадцать минут я взывал к ее глухонемому мейл-боксу, я читал старые любовные мейлы, смотрел наши электронные любовные фотографии, которые мы сделали во время наших бесчисленных примирительных путешествий. Потом опять таращился на монитор как помешанный. От этого короткого, бесстрастного звука — сигнала об очередном почтовом сообщении, — от этого крохотного моргающего письмеца на панели задач зависела моя жизнь с Марлен, а значит, как мне казалось в тот момент, и вся моя дальнейшая жизнь.

Я сам себе определил срок этих мучений — до 21 часа. Если Марлен не позвонит и не напишет до девяти вечера, значит, Париж, а с ним и наш «последний шанс» отменяется.

Было уже 20.57. И вдруг — дилинь! моргающее письмецо (удар током, предынфарктное состояние), мейл! Я на пару секунд закрываю глаза, собираю воедино жалкие остатки своего позитивного мышления, концентрирую внимание на вожделенном сообщении, на согласии Марлен, на Париже вдвоем, на нашем окончательном воссоединении — навсегда. Потом открываю глаза, загружаю письмо и читаю, читаю, читаю… «С наступающим Рождеством и Новым годом! Эмми Ротнер».

Это по поводу моей «ярко выраженной аллергии на массовые рождественские рассылки».

Приятного вечера.

Лео

Через два часа

RE:

Дорогой Лео!

Это замечательная история. Особенно мне понравился финал. Я почти горжусь, что стала, так сказать, орудием судьбы в этой драме. Надеюсь, Вы понимаете, что рассказали мне, «созданному Вашим воображением виртуальному образу», «составленному Вами иллюзионистскому фотороботу», нечто необычное о себе. Это был настоящий исторический экскурс — «Частная жизнь лингвопсихолога Лео». Сегодня я уже не в силах написать Вам что-нибудь заслуживающее внимания. Но завтра Вы получите полноценный анализ — если не возражаете. Строго по пунктам — 1, 2, 3 и т. д.